Элегантная коляска, трясясь, обдала бредущего по обочине долговязого человека веером песчинок, а две сидящие в ней дамы – хохотом, свежим точно море. Эго-футурист Игорь Северянин отряхнул сюртук в пятнах ликера и зашагал дальше. Это итальянские футуристы радостно раскатывали на собственных автомобилях, пугая велосипедистов. Русские же футуристы воспевали то, о чем имели отдаленное представление. С наступлением войны поэт Владимир Маяковский и теоретик Виктор Шкловский запишутся в Военно-автомобильную школу, но не для того, чтобы близко познакомиться с автомобилями, а чтобы не попасть на фронт.
Еще за несколько лет до начала Первой мировой Русская императорская армия начала тестировать и закупать автомобили. В основном предпочтение отдавали грузовикам будущего противника – Германии. Первые автомобильные роты начали формировать еще 1910 г., а учебная под руководством полковника Секретева должна была стать кузницей кадров. Тем не менее, закупленных автомобилей все равно не хватало.
Перед самым началом войны было решено ввести военно-автомобильную повинность – с объявлением мобилизации владельцы «самодвижущихся» экипажей были обязаны явиться на специальные сдаточные пункты. Специальная комиссия решала, годен ли автомобиль к военной службе – предпочтение отдавалось относительно свежим легковушкам и грузовикам с мощным двигателем и большим дорожным просветом. Она же и определяла сумму выплаты, зависящую от степени износа и года выпуска. Естественно, цена была ниже рыночной, но мало, кто жаловался. Во-первых, из чувства патриотизма, во-вторых, из-за угрозы трехмесячного ареста.
Композитор Рахманинов сдал свой «Мерседес» военному ведомству, богач Меркульев не только отказался от вознаграждения, но и на собственные средства забронировал два своих гоночных «Бенца» мощностью 100 и 150 лошадиных сил. От повинности освобождались императорская фамилия, госучреждения, пожарные команды, почтовые станции и иностранные посольства.
«Несмотря на большие закупки машин за границей, их не хватало для армии и тыла. Генерал Секретев приказывал к тому же ряд машин подавать нужным лицам. Лимузин «Опель» с шофером был прикреплен к Распутину, другие легковушки обслуживали министров».
(«Моя дорога». Из воспоминаний инженера
Ивана Николаевича Бажанова)
Великий князь Дмитрий Павлович сохранил за собой открытый бельгийский «Металлюржик» – на этой машине заговорщики имитировали отъезд Распутина из Юсуповского дворца, а тело старца вывозили на другой, с закрытым кузовом. Возможно, это был ландоле Rolls-Royce Феликса Юспова.
Позже автомобили стали принудительно выкупать у населения, а у предприятий и подданных Германии и Австро-Венгрии – вовсе реквизировать, без всякой выплаты. Новенькие Renault, прибывшие для нужд строящегося завода французской компании в Рыбинске были конфискованы и отправлены военным. В итоге Русская армия получила целый парк разномастных автомобилей. От тягот военной жизни и плохого ремонта служба большинства из них оказалась недолгой.
Параллельно с этим шли закупки автомобилей, грузовиков и броневиков на автомобильном шасси за рубежом – во Франции, Великобритании, США. Качество приемки тоже хромало – например, шесть десятков британских броневиков «Шеффилд-Симплекс» с трудом могли передвигаться и остались в Петрограде патрулировать улицы.
Еще одним серьезным испытанием стала Февральская революция. Инструктор Запасного бронедивизиона и теоретик литературы Виктор Шкловский наблюдал, как по городу метались грузовики и автомобили с солдатами, едущими неизвестно куда, получающими бензин неизвестно где.
«Это было иродово избиение машин. Бесчисленные автомобильные школы навыпускали для заполнения автомобильных рот целые тучи шоферов с получасовой практикой. И вот теперь радовались эти полушоферские души, дорвавшись до машины. Хряск шел по городу. Я не знаю, сколько случаев столкновения видал за эти дни в городе. Одним словом, все мои ученики в два дня научились ездить. Потом город наполнился брошенными на произвол судьбы автомобилями», – напишет он позднее.
Позже патрули начали ловить бегающие по городу машины – так удалось спасти многие из них, но с части брошенных уже успели снять магнето. Выживший транспорт реквизировался большевиками уже во время июльских событий.
